Как уже сообщалось, наш земляк отец Владислав, настоятель Святоникольского храма в Чесноковке, побывал в зоне проведения специальной военной операции российских войск на Украине. Сегодня он отвечает на вопросы редакции.
— Отец Владислав, расскажите, при каких обстоятельствах вы оказались в добровольческом подразделении?
— Я руководитель отдела Алтайской епархии по взаимодействию с казачеством. Весной минувшего года довелось побывать в Москве, где и услышал, что из армии поступает много заявок на священников. Попросил, чтобы включили в списки. Буквально через короткое время пришел вызов. В штатном подразделении спецназа под Тамбовом в течение двух месяцев с нами провели формирование и боевое слаживание и отправили в зону боевых действий.
— И находились вы в составе…
— Добровольческого казачьего батальона «Терек». Был назначен заместителем командира по воспитательной работе.
— Как встречали священника из Сибири на новых территориях России?
— По-разному. В Святогеоргиевском храме в Донецке кланялись в пояс и говорили: «Спасибо, сынки, что приехали нас защищать». А в одном из сел священник не пустил в церковь: мол, вы тут «попиаритесь», выложите фото в Интернет, а храм потом «укропы» расстреляют. С другой стороны, населенный пункт по соседству, также недалеко от линии фронта и тоже постоянно обстреливается, но священник не только приглашает военных, но и ведет кадетский класс, занимается патриотическим клубом… Лично я старался помогать и местному населению, в том числе — крестил, исповедовал, причащал. Направляешься, к примеру, к медикам, вместе с ними принимаешь и местных.
— В Сети появлялись сообщения о том, что в войсках разворачивают походные часовни…
— У нас таких условий, к сожалению, не было. Когда мы находились на слаживании, там — да, имелась построенная очень давно часовня, мы ее с бойцами починили и проводили службы, тем более что проживали компактно. А когда выдвинулись на позиции, нас развели по хуторам и селам, так как большое скопление людей в одном месте — отличная цель для вражеской артиллерии, как еще раз показали январские события в Макеевке, где мобилизованные принялись поздравлять родных с Новым годом и получили смертельный прилет… Обходился минимумом принадлежностей для богослужения. Очень помогли в Тамбове — дали чашу, кропило, красивый крест. Примечательно, что тамошний священник сначала не хотел давать военный требник, по его словам, крайне ценный, но потом расчувствовался и сам же мне его и вручил, потому что понимал: на линии соприкосновения с противником взять эту книгу будет негде.
— Помимо богослужения, какие обязанности на вас возлагали?
— Задачи решал всякие. Первое время у нас не хватало людей, и в ночные караулы ходил даже командир разведки, очень известный в войсках и заслуженный человек, с богатейшим боевым опытом. Вот и думаешь: в караул, конечно, не пойти можно, но это значит, что должен заступить боец, которому днем — на боевое задание. Так, может, дать ему все же несколько лишних часов отдыха?..
— Что запомнилось больше всего?
— Когда командир подразделения попал под обстрел и получил сильную контузию. Мы пришли его навещать, а он попросил наклониться и говорит: «Батюшка, носи каску! Меня взрывом метров шесть на голове протащило, и я только благодаря каске сейчас жив». Поэтому лучше всего я себя чувствовал в машине знакомого офицера из местных. Он ездил на инкассаторском броневике. Приятная, надо сказать, машинка! Кроме прямого попадания, можно ничего не опасаться… Еще интересный эпизод произошел с КамАЗом, когда водитель повез саперов и снайперов на позиции и напоролся колесом на противотанковую мину. От автомобиля, понятно, мало что осталось, а люди все выжили. К нам даже генерал приезжал, чтобы удостовериться в уникальном случае, ведь КамАЗ — ни разу не бронированная техника. В целом же, потери в нашем подразделении были минимальными, причем погибших — ни одного. Однако в поезде на обратном пути слышал разговоры о том, что «Терек» потерял до половины личного состава. Все это бредни, пугалки и бабушкины сказки, а, может, вражеская пропаганда.
— Она вас беспокоит?
— Не то слово! В передачах по украинскому ТВ, которые свободно ловятся в зоне СВО, каждые 10 — 15 минут призывают убивать «русню» всеми доступными средствами, по нескольку раз на дню открыто, ничего не опасаясь, показывают, как каким-то мальчишкам режут горло. Разве такое общество имеет право на существование? Между прочим, в составе нашего добровольческого подразделения были и русские, и украинцы, и чеченцы, и осетины.
— Добром нацисты не кончат. Очень похоже на то, как психологически обрабатывали жителей Германии перед Великой Отечественной… Кстати, пленных видели?
— Однажды. Поехал по делам в комендатуру, а там весь третий этаж забит боевиками из нацбатальона «Азов» (экстремистская организация, запрещенная в России), отловленных в Мариуполе.
— В песне поется: «Я вам не скажу за всю Одессу», но все же… Как был организован быт добровольцев?
— Снабжали нас неплохо: качественная тушенка, рис, другие продукты по нормам, правда, рыбных консервов почему-то не давали. Сначала мы харчевались на кухне, потом стали сами готовить, тем более что некоторые ребята любили это дело.
— Ясно. Кто служил в армии, знает, как надоедает сытная, но однообразная пища…
— Вот именно! Когда заехали на хутор, встретили мужчину и женщину, разговорились. Оказалось, москвичи, приехали помочь своей бабушке по хозяйству. И эта семейная пара нагрузила нас куриными яйцами, помидорами, виноградом, яблоками, болгарским перцем. Когда ребята увидели меня с такой поклажей, тут же сделали яичницу по-грузински. Особенно хорошо готовят выходцы с Кавказа, у них много блюд, которые получаются так, что пальчики оближешь… В другой раз купили в Донецке свежего хлеба с корочкой — тоже пошел на ура. Зенитчики однажды наловили рыбы пожарить. Водой, увы, пользовались в основном привозной, потому что украинские войска, отступая, травили водоемы. Рассказывали, что где-то рядом так изгадили химией целое озеро, что даже для технических целей оно стало непригодным. Колодцы в большинстве пересохли, возможно, из-за сотрясений почвы при обстрелах сдвинулся водоносный слой, наш давал три-четыре ведра в сутки на все подразделение. Спасались только влажными салфетками, так как мыться было негде.
— Сейчас в городе активно собирают гуманитарную помощь нашим добровольцам. Какие вещи в зоне СВО особенно востребованы?
— В принципе, в дело идет все, что требуется в длительном походе. Сами понимаете, когда спальник есть — это хорошо, а когда его нет — плохо. А ведь спальник может попасть под прилет или очутиться в грязи при выгрузке. Как-то пришла машина гуманитарной помощи, и в ней — налобные фонарики, слабоватые, правда, но они нас здорово выручили. Темнело рано, а ночи в Донбассе — хоть глаз коли, куда-то идти, чтобы не плюхнуться в лужу, без освещения невозможно. Да и на КПП требуется подсветить, чтобы видеть, кто в машине сидит. Кроме того, фонарики были на магнитиках, можно прилепить в любом месте и попить чая или покушать.
— Видел, как в микрорайонах «Геологи» и Новогорском активистки вязали для отправки в войска специальные носки под берцы с пятками из искусственной пряжи…
— Ну, носки и перчатки — это особая тема, расходный материал. Армейские бушлаты —
вполне теплые, обувь нормальная, штаны, вязаные шапочки, кое-кому дают воротнички вроде жабо. Все это можно носить долго, однако высушить и постирать носки нередко негде, а тактические перчатки не всегда удобны, поэтому такие посылки в зоне СВО будут как нельзя кстати. Отдельно хотелось бы отметить: слухи о том, что «гуманитарку» в Донбассе «мародерят», являются вымыслом. Нам ее привозили регулярно.
Записал Сергей ШАБАНОВ.
